Я хочу рассказать о некоторых фактах из жизни Ренаты Мухи в тот период, когда она еще не была известным детским поэтом, не встречалась в Нью Йорке с Топаллером, а в Иерусалиме - с Малаховым, и даже когда у нее еще не было мужа Вадика и сыновей Мити и Алеши. Речь пойдет о годах непосредственно после окончания университета. Младшим из нас в начале этого периода было 22 года, а старшим – 26.
     У нас тогда стихийно сложилась компания, предпочитавшая проводить свободное время (выходные дни, праздники, отпуска) «на природе»- в лесу, у реки, на берегу озера. В компанию, позже получившую название «Поптуриздат», входили выпускники нескольких харьковских вузов, а именно, физмата ХГУ, ХПИ, Медицинского института, Института инженеров коммунального строительства, иняза ХГУ…

     Последнюю из перечисленных групп привела в нашу компанию Реночка. Нужно отдать ей должное. Ее друзья были яркими, интересными людьми, с которыми мы быстро сдружились. Среди них Вовочка Рублинецкий - остроумный эрудит, великолепно владеющий английским языком («Таки умненький Вовочка», по определению Ренаты), Леня Сержан – блестяще знающий французский язык, прекрасно рисующий, обладатель красивого баритона (он всегда успешно исполнял французские песни), Фима Бейдер – с его мягким юмором и глубокими познаниями в английском языке. Из инязовских девочек в нашей компании «прижилась» Нюша Штейнман - знаток немецкого языка. Со временем она стала женою Марка Азбеля.
     Позже, также «с подачи» Реночки, в Поптуриздате появились «настоящие французы» - девочки – близнецы Наташа и Марина Вишневские, приехавшие вместе с родителями большой семьей (8 человек) из Парижа в Советский Союз, в Харьков. Как этот переезд случился, можно частично понять из мемуаров Арсения Вишневского «Письма сестрам», СП № 1-2 (8), 2008.
     Девочек взяли на французское отделение иняза ХГУ. Однако реалий советской жизни 50-х годов ХХ века наши французы совершенно не понимали и зачастую реагировали на происходящее, как инопланетяне. Мы иногда в шутку забавлялись их наивностью, но, по существу, старались всегда помочь адаптироваться к нашей непростой жизни. Возникшая тогда дружба с семьей Вишневских сохранилась на всю жизнь, как и со всеми «реночкиными» инязовцами.
     Возвращаясь к теме отдыха «на природе», напомню, что в те годы любителей путешествий «на природу» встречали всякие затруднения. Нужно учесть, что тогда суббота была рабочим днем, и мы могли начать движение за город только субботним вечером. Еще не было электричек, а были «дачные» поезда - неуютные, неторопливые составы без автоматических дверей. Поэтому обычно мы добирались до станции назначения уже затемно, а к намеченному месту установки лагеря - зачастую ночью. А на следующий день, в воскресенье, надо было проделать весь этот путь в обратном порядке.

Реночка открывает Юнайку, 1956

     В субботних турпоходах нам помогала откуда-то у меня оказавшаяся карта Харьковской области, довольно подробная (3 км в 1 см), но без координатной сетки и с большим числом неточных и просто ошибочных данных. Наверное, создателями карты это было сделано сознательно, чтобы сбить с толку шпионов. А иначе, зачем ? Но мы смело по этой карте намечали маршрут очередного путешествия и совершали немало географических «открытий» в поездках по Харьковской области.
     В один из таких походов, в котором участвовала Реночка, мы открыли Юнайку. Так по предложению В.Рублинецкого был назван лесной ручей, на который мы случайно наткнулись в темноте среди густых кустов цветущей черемухи в майскую ночь 1956 года. Почему же Юнайка ? Мы поджидали отставших, затерявшихся в лесу, среди которых была Нюша (Найя, Найка). А когда они нашлись, мы объединились (united) , решили заночевать на этом месте, назвав ручей Юнайкой.
     Реночка не каждый раз могла участвовать в таких походах по разным причинам, но, когда она была свободна от своих занятий и уже собралась в поездку, она очень настойчиво стремилась достичь поставленной цели. Помню, в одну из суббот мы предварительно договорились отправиться на Донец.
     Но тут начался очень сильный и, по всей видимости, продолжительный дождь. Я решил посоветоваться с некоторыми участниками (у которых был телефон). Реакция Реночки была немедленной и категоричной:
«О том, чтобы не ехать, не может быть и речи!».
     В результате мы под непрерывным дождем шли от поезда к Донцу, под дождем ставили палатку, тщетно пытались разжечь костер… Дождь прекратился далеко за полночь. Но поездка, разумеется, всем надолго запомнилась.

На Десне. 1956

     Летом 1956 года мы втроем (Рената, Виталий Пустовалов /Виташа/ и я) совершили водный поход по реке Десне. Тогда еще у нас не было разборных туристских байдарок, и в качестве «плавсредства» мы использовали купленную в Брянске видавшую виды плоскодонку, которую пришлось хорошенько просмолить, чтобы не было течи. Для нас с Виташей это был знакомый маршрут- первый раз мы проплыли по этой реке два года назад.
     Поэтому мы могли как-то планировать и общую продолжительность похода, и выбор удобных и живописных мест для стоянки. Наше путешествие по красавице Десне получилось безусловно удачным и веселым в значительной мере благодаря присутствию Реночки. В особенности интересной у нас оказалась заключительная стадия похода. Дело в том, что у Ренаты, которая в то время училась в инязовской аспирантуре, на какие-то дни августа была запланирована встреча с ее научным руководителем доцентом Хаймовичем. И примерно за неделю до окончания нашего похода Реночка начала нервничать, так как мы не успевали доплыть до железнодорожной станции, откуда можно было бы вовремя вернуться в Харьков на эту встречу.
     Темой мухиной диссертации были особенности конструкции прямой речи и мы часто иронизировали по поводу её науки. Вот образец «научного текста», под названием «Прямая речь в языке В.Я.Малеева», который якобы написала Р. Муха к моему дню рождения:
     «Прежде чем высказаться по существу, мы попытаемся указать на структурно-семантические отличия речи В.Я.Малеева, дав классификацию его высказываниям в зависимости от препозитивного, интерпозитивного и постпозитивного употребления слова «мать», которое, как известно, принадлежит к основному словарному фонду и имеет соответствия во всех индоевропейских языках. Основным же синтаксическим признаком речи В.Я. Малеева, на наш взгляд, является то, что подлежащее в нем обычно выражено личным местоимением «Я», а в остальной части текста подлежащим являются существительные собственные «Виташа» и «Марк» (в группе сказуемого тогда неизменно появляется упомянутое выше слово основного словарного фонда)».
     Шутки шутками, но в сложившейся ситуации нужно было Реночку выручать, и было принято решение: «Полный вперед!»
     Поэтому мы гребли с утра до вечера и даже один раз ночью, но до железной дороги так и не добрались. Удалось нам доплыть до села Сосница, где мы бросили, не сумев продать, свою лодку, и оттуда уже на попутной грузовой машине - «полуторке» домчались до станции Мена, через которую раз в сутки проходил поезд Минск-Харьков,
     Дорога Сосница - Мена не отличалась качеством от других сельских дорог Советского Союза, а водитель у нас был молодой, задорный и гнал свою полуторку «с ветерком». Рюкзаки наши прыгали, как мячики, а мы с трудом держались за борта. Я с чувством произнес: «И какой русский не любит быстрой езды !» На что Виташа, слегка картавя, мрачно возразил: «Я не тот ґусский, котоґому это нґавится». Впоследствии Реночка очень любила рассказывать этот эпизод с присущим ей блеском.
     В итоге мы успели на нужный поезд, но по прибытии в Харьков выяснилось, что реночкин научный руководитель… перенес встречу с ней на несколько недель вперед. Выходит, зря спешили.
     Через год мы отправились в поход по озеру Селигер, на этот раз большой группой (9 человек), в том числе 4 девочки (Рена, Катя, Нина и Нюша). Так что Реночка уже не была в гордом женском одиночестве, как на Десне. Компания собралась «языкастая», и всë, происходившее в походе, комментировалось с должной долей иронии, часто в виде эпиграмм. Реночку при этом вниманием не обходили.

Нина, Катя, Рена. Оз Селигер, 1957

Вот, например, эпиграмма одного из участников группы (В.Конторовича) на тему «Первого требования», т.е., ситуации, когда кому-либо из экипажа лодки срочно нужно высадиться на берег:

Туристка Рена как-то в мае,
Направив к берегу баркас,
Ему сказала: «Я страдаю,
Прошусь на берег в пятый раз».
В ответ, открыв «Казбека» пачку,
Сказал Малеша с холодком:
«Вам с грелкой ехать бы на дачу,
Лечиться в Ялте кипятком».

Рена, Нина, Витя Конторович и Виташа. Оз.Селигер, 1957.

Реночке понравилось путешествие по Селигеру, и она заранее очень эмоционально (как только она и умела) выразила свое желание участвовать в следующем походе Поптуриздата. Однако заняться «полнометражным» туризмом ей определенно мешали аспирантские обязанности.
     Когда подошло время отъезда (а мы собрались путешествовать по Карельскому перешейку), выяснилось, что у Реночки как раз в это время какие-то важные встречи и дела. Был рассмотрен вариант, по которому она догоняет группу в середине маршрута. Для этого были обозначены место и время предполагаемой встречи. Но мало кто из нас верил в реальность такого события. Поэтому, когда мы оказались в назначенном месте в условленное время, отсутствие там Мухи никого не удивило, и мы спокойно продолжили свое путешествие. А через несколько дней, когда мы завершили первый круг своего маршрута в виде «восьмерки» и смогли приплыть на турбазу, мы получили письмо от Рены, в котором она описывала свои приключения:
     «Мне не до шуток, а факты такие. 19-го я дала вам телеграмму по адресу, что мы договорились. В ней сообщалось, что я приеду 23-го в Лосево. Приехала я в 4.45 и направилась вас удивлять. Была в селе Лосево, на турбазе в с.Лосево, в рыбацком поселке Лосево, где мы должны были встретиться. Нигде о вас ничего не знали…
     Я поехала в Заповедное. Автобус доходит до самых порогов, в 20-ти шагах оттуда хата Назарова, где я вас дожидалась на берегу с 11 часов 23-го до 12.30 26-го. На берегу была с 8 часов утра до 9-10 часов вечера. Очевидно, разминуться мы не могли. Я сейчас еду в Ленинград на несколько дней, а потом в Москву. Не перестаю ломать себе голову. Очень жаль. Рена.»
     А дело было так. Когда мы подошли к порогам в Заповедном у входа в реку Бурная, никому из нас не могло прийти в голову, что здесь в доме рыбака Назарова нас уже третий день поджидает Муха. Она рассчитывала, что нам придется в поселке выяснять, как пройти пороги. Но порог оказался совсем несложным, мы легко вышли на струю и вскоре уже быстро шли по реке Бурная. А бедная Муха осталась в Заповедном ломать себе голову, что с нами случилось. Действительно, очень жаль.

Рена с Малешей, 1961

     На основании рассказанных эпизодов не следует делать вывод, что Мухе не везло в туризме. Мне кажется, что она часто попадала в необычные ситуации, из-за природного любопытства и упорного игнорирования спортивных элементов туристских походов, справедливо полагая, что главным в таких походах является человеческое общение.
     В спортивном отношении Реночка обычно представляла «милую неуклюжесть», хотя и старалась работать «как все». Но так уж получалось, что разные неприятности чаще происходили с байдарками, в экипаже которых была она.
     Я был очевидцем переворота байдарки на Донце в районе поселка Гайдары. В лодке находились Рена, В. Рублинецкий и Мац (Володя Мацаев). По утверждению Рены, именно массивный Мац , наклонившись за борт, сместил центр тяжести лодки и опрокинул ее. Авария случилась 30 апреля, вода в Донце была еще очень холодной, к тому же, не переставая, лил дождь. Слава Богу, все остались живы и здоровы. Только часть спальных и теплых вещей намокла, и мы их полдня пытались сушить на разведенном костре.
     В таких критических ситуациях очень важно не утратить чувство юмора. Это замечательное качество Реночка не раз нам демонстрировала.      По свидетельству Олега Макарова в первый день похода по Мещëре перевернулась байдарка, в которой плыла Рената, и много полезных вещей, в том числе кинокамера, исчезли под водой. Чтобы обсудить, что делать дальше, руководитель похода Виташа, предельно раздосадованный случившимся, построил группу, находившуюся в шоковом состоянии. Наступило зловещее молчание. И тут раздался голос Реночки:
     «Жиды и коммунисты, - три шага вперед !»
     Все рассмеялись.
     Напряжение спало.

Рена в лыжном костюме. 1961

     Недавно среди старых туристских фотографий и каких-то забытых бумаг я нашел листок с изображением странной таблицы, в которой были перечислены имена (или прозвища) многих знакомых людей. Против имен в строке стояли плюсы (+) и минусы (-). Я вспомнил, что это была составленная мною, так сказать, «рейтинговая» таблица возможных участников предполагаемого лыжного похода для встречи Нового Года «на природе». Мы несколько раз устраивали такие встречи в сосновом бору на территории летних пионерских лагерей, предварительно договорившись со сторожами.
     В таблице возможные участники оценивались по таким основным параметрам:
     (1) Есть ли лыжи?,
     (2) Умеет ли ходить на лыжах ?,
     (3) Может ли оплатить взнос для застолья вскладчину ?,
     (4) Уровень человеческого общения.
     В строке «Муха» на первые три вопроса ответы были отрицательными, т.е. лыж нет, ходить на них не умеет, денег на вечеринку тоже нет. Зато в четвертом столбце стояло несколько плюсов – уровень человеческого общения - великолепен.
     Дружба с Реночкой, начавшаяся в те годы, когда мы осваивали азы водного туризма, сохранилась на всю жизнь. И всë это время в наших дружеских отношениях главным был принцип преобладающей роли человеческого общения над любыми факторами материального плана.
     Хотя тяга к «природе» у всех нас, в том числе у Реночки, сохранялась долгие годы, со временем стало все труднее осуществлять это желание. На фотографии, заключающей наш короткий очерк, изображен один из выездов на природу с участием Реночки, который состоялся уже в конце 80-х, т.е. через примерно 30 лет после описанных выше событий.

На мосту через Юнайку, конец 80-х.

     Мы находимся на мосту через нашу Юнайку, открытую нами весной 1956 года. А сейчас золотая осень, начало октября, солнечный день, вокруг полно грибов.      Первый слева Вадик Ткаченко, потом Тамара Малеева, сидит Витя Грушко, далее Реночка с двадцатилетним сыном Митей и Виташа с грибами в сумках через плечо.
     Это место нам в свое время очень понравилось, и мы многие годы приходили сюда, «на Юнайку», оборудовали здесь площадку для лагеря и даже для игры в волейбол. Много позже мы узнали, что этот ручей, впадающий в реку Мжа (приток Северского Донца), на самом деле называется Боровинка. Но для нас, а также всех наших друзей и знакомых, которые впервые попадали в эти места, сохранялось название Юнайка. Более того, поход на Юнайку стал своего рода символом дружеского объединения наподобие окуджавского «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке ».
     Я думаю, что любовь Ренаты к природе, ее участие во многих туристских походах и походиках с их разнообразными коллизиями, несомненно, отразились на ее поэтическом творчестве. В то же время, эта сторона жизни Реночки - одна из очень важных граней нашей многолетней дружбы.

Фото из архива Поптуриздатa