Главная
Об этом сайте
Немного о себе
Стихи
Книги
Одна пьеса
Сказочный английский
Выступления
Интервью
Для газетНа телевидении
1996 Программа "Зеркало"
1997 Фестиваль рассказчиков
1997 Начало следует
2003 "На троих"
2008 Программа "Персона"
2008 "В Нью Йорке с Топаллером"
На радио
Что было в газетах
Глазами друзей
Программа "Зеркало" 1996
Программа "Зеркало", 9 канал ТВ Израиля, 1 июля 1996 года, ведущая-Наталья Гуревич |
Бывают в жизни чудеса:
Ужа ужалила оса.
Ужалила его в живот.
Ужу ужасно больно.
Вот.
А доктор Еж сказал Ужу:
Я ничего не нахожу,
Но все же думается мне,
Вам лучше ползать на спине,
Пока живот не заживет.
Вот.
Ведущая: Позвольте представить вам мою собеседницу, знакомьтесь, пожалуйста – Рената Муха. Преподаватель английского языка по своей профессии, и по своему призванию – поэтесса и рассказчица. В Израиле совсем недавно – где-то полтора года, да, Рената?
Р.М.: Да.
В.: Живет в Беер-Шеве. Где вы раньше жили? Из какого города вы приехали сюда в Израиль?
Р.М.: Я приехала … вообще всю свою жизнь я прожила в городе Харькове, хотя родилась в Одессе. Это тоже, наверное, важная деталь биографии.
В.: Очень важная.
Р.М.: Вокруг меня все писали стихи, все читали стихи, все знали разные стихи. Я вот от них отличалась тем, что стихов не писала, не читала, не знала и слушать боялась. Боялась – потому что вдруг спросят: "Ну как, нравится или нет?" А я не знала, нравится оно или нет.
И поэтому, когда – а это было, когда я уже была в аспирантуре, я… Опять в Одессе, между прочим – все важные события моей жизни, вот видите – рождение, и рождение первого стихотворения… Лежала на пляже рядом со своей подружкой. Подружка преподавала русский язык. А я вдруг обнаружила у себя в голове две строчки – я их сейчас расскажу.
В.: Вы помните их?
Р.М.: Ну, конечно, боже мой, что вы! Строчки такие:
Жили в одном коридоре калоши.
Левый – дырявый, а правый – хороший.
Я ужасно удивилась. Я даже сказала этим калошам: "Подождите, вы что-то не туда попали, я этим не занимаюсь". Но калоши оставались на месте, в сухой жаркий день на берегу моря калоши, левый дырявый, а правый хороший – оставались.
Я от удивления толкнула свою приятельницу в спину и сказала: "Послушай стихи!" И она даже сказала… она повернулась и говорит: "Чьи?" Я говорю: "Мои!" Она лишилась дара речи вообще. Заговорила Валаамова ослица! И я прочитала ей стихи:
Жили в одном коридоре калоши.
Левый – дырявый, а правый – хороший.
И спросила: "Хорошие стихи, правда?"
И она сказала ужасную фразу: "Будут хорошие, когда исправишь ошибку!"
А вот теперь я вам повторяю. Сейчас моя профессия, или призвание – я педагог – не дает мне уйти от этого.
Жили в одном коридоре калоши.
Левый – дырявый, а правый – хороший.
В.: Калоша – она.
Р.М.: Все верно. Вы-то знаете а я тогда не знала. И вот, последующие несколько месяцев прошли в ужасных мучениях. Я стихи… ошибку я не смогла исправить, а стихотворение я испортила, потому что получилось:
Жили в одном коридоре калоши.
Левая дырявая, а правая хорошая…
В.: Но… Тоже в этом есть что-то!
Р.М.: Да, но чего-то нет. И поэтому я уже хотела от этого всего отказаться. Но вы знаете, человек слаб, и за эти два месяца вот этой поэтической деятельности я как-то привыкла и к стихам, и к своему собственному новому статусу. И еще через несколько времени, наверное – несколько месяцев, в журнале, кажется, "Неделя" , и по радио потом прозвучало – такое стихотворение:
Белая лошадь с белым хвостом
И черная лошадь с черным хвостом
Вдвоем по поляне
Гуляли в тумане
И свежее сено нашли под кустом.
Белая лошадь с белым хвостом,
Сено доев, сообщила о том,
Что сено как сено,
Хотя, несомненно,
Сено не может сравниться с овсом.
Черная лошадь с черным хвостом
С ней согласилась, добавив притом,
Что сахар не хуже,
И слаще к тому же,
Но реже, чем сено, лежит под кустом.
Как я вам уже сказала, это стихотворение было опубликовано в "Неделе".
В.: Это было уже ваше стихотворение.
Р.М.: Это было мое стихотворение.
В.: Рената, я гляжу, тут у вас есть три стихотворения на тему о животных: Гиппопотам, Сова и Таракан. Какое стихотворение ваше самое любимое из всех?
Р.М.: Вы знаете, вы взяли такую страницу, где, более-ни-менее, если не мои любимые стихотворения, так – очень уважаемых людей. Вот среднее стихотворение про сову… Почитать его, да?
В.: Да.
Р.М.:
Всю ночь,
С темноты до рассвета,
На ветке
Сидела Сова.
И песню
Сложила про это.
А утром
Забыла слова.
Оно мне дорого, во-первых, потому, что оно вполне автобиографично, как вы понимаете. А во-вторых, потому, что здесь, в мои первые дни в Израиле, оно меня познакомило с самим Игорем Губерманом, который, выступая где-то, сказал, что это его любимое стихотворение.
Ну вот, например, этот Гиппопотам частично приехал из Харькова, и из Москвы, а частично завершился здесь. Значит, приехал он в таком состоянии:
В семье у знакомого
Гиппопотама
Есть Гиппопопапа
И Гиппопомама.
Но вот в чем вопрос,
И достаточно тонкий:
А где остальные
Гиппопопотомки?
Спросить – неудобно,
Звонить – неприлично,
И все это очень
Гиппопотетично...
Вот так он приехал. А потом мне позвонил Сергей Никитин и сказал: "Слушай, я начал петь твоего "Гиппопотама", но он рано кончается, ты не можешь добавить несколько "по""? И тогда я добавила такую строчку – не знаю, поет ли ее Сергей, надо узнать:
И хоть не исчерпана
Данная тема,
Закончилась
Гиппопопопопоэма.
Я надеюсь, он будет удовлетворен.
В.: И Таракан.
Р.М.: Да. Таракан, между прочим, тоже приехал частично сюда, причем он приехал очень такой… закомплексованный, потому, что, кроме меня, он никому не нравился, а мне он тоже… не то что нравился, но мне жалко его было. И Таракан звучал так:
Жил в квартире Таракан,
В щели у порога.
Никого он не кусал,
Никого не трогал,
Не царапал никого,
Не щипал,
Не жалил,
Насекомые его
Очень уважали.
Вот многие годы я ничего другого… никак иначе не могла выразить своего справедливого сочувствия таракану, кроме этого. А здесь мне пришло окончание – по-моему, правильное:
Так бы прожил Таракан
Жизнь со всеми в мире.
...Только люди завелись
У него в квартире.
В.: Рената, как у вас рождаются стихи?
Р.М.: Вы знаете, очень часто – от одного сочувствия. От сочувствия к объекту стихотворения. Ну вот, например, такое стихотворение про собаку – точно я помню, как я написала. И о таракане – тоже сочувствие ведь есть, в конце концов; и гиппопотам…
Но особо большое сочувствие я испытала, когда проходила мимо забора и увидела надпись : "Осторожно, во дворе злая собака". Я подумала: "Боже мой, собака это не знает, ее позорят на весь мир". И тогда я написала – вы знаете, даже не стихи, а новый жанр. Вот еще один новый жанр. Называется "Стихи и прозы". Пока представленный вот только этим… "Собакой". Звучит так:
Жила была собака. Однажды она вышла на улицу, и прочитала надпись на заборе: "Осторожно, во дворе злая собака". И тогда она сказала, обращаясь к проходившей мимо Ренате Мухе:
Я с ними делила и радость и горе.
Зачем же такое писать на заборе?
А если для них я действительно злая,
Я больше не буду, пусть сами и лают.
Вот так. Так рождаются стихи.
В.: Рената, но вот вы уже полтора года живете здесь, в Израиле. Вы продолжаете писать стихи, или вот этот вот источник как-то пересох тут от нашей жары?
Р.М.: Вы знаете, источник-то такой капризный был, и пересыхал и в непогоду, и в наводнение, и в ливни. Поэтому я не обижаюсь на жару в этом смысле. Единственное, что – вот когда я там была в Харькове, в Москве, всюду – у меня как-то получилось очень много стихов про… дождливых стихов. Вот у меня есть стихотворение:
Дождик тянется за Тучкой,
Шепчет маме на ходу:
"Мама, скучно,
Мама, скучно!
Мама!
Можно я пойду?"
Или есть стихотворение:
Стоит Дождливая Погода
И удивляется, вздыхая:
"Такие лужи!
Грязь по горло.
Ну кто сказал,
Что я – плохая?"
Есть стихотворение, которое вот именно поет Сергей Никитин. Оно называется "Стихи о плохой погоде", хотя погоды там мало. Оно в трех частях.
Часть первая
Стояла плохая погода.
На улице было сыро.
Шел человек по городу
И ел бутерброд…
В.: С сыром.
Р.М.: без сыра.
Часть вторая
Стояла плохая погода.
На небе луна погасла.
Шел человек по городу
И ел бутерброд…
В.: без масла.
Р.М.: Отлично! Вы соавтором, наверно, будете
Часть третья
Стояла плохая погода.
Сердито хмурилось небо.
Шел человек по городу
И ел бутерброд…
В.: Без хлеба!
Р.М.: без хлеба.
Вот эти стихи о плохой погоде – их поет, кстати, Сергей Никитин… и, собрав все дождливые стихи, я ему подарила. Он мне и сказал: "Что у тебя так много дождливых?" Они так и называются, такая подборка: "Сырые стихи. Подарены Сергею Никитину".
А здесь поменялся характер моего отношения к погоде. У меня наступил такой засушливый период.
В.: Сухие стихи.
Р.М.: Сухие стихи, да. Их немного, две строчки; ну, для меня это целый этап:
Вот под мостом течет река,
Но только без воды пока.
Такое стихотворение.
В.: Есть еще что-то?
Р.М.: Есть длинное, наверное, не будем читать. Есть тоже про погоду, между прочим. Вот такое – тоже очень личное стихотворение:
Полгода с самого утра
Стоит ужасная жара.
И даже солнце в эти дни
Мечтает спрятаться в тени.
В.: Рената, спасибо огромное!
Р.М.: Ой, вам спасибо!
В.: Было очень интересно! Я думаю, дети, которые смотрят, да и взрослые, которые смотрят нашу передачу, получили огромное удовольствие.
Р.М.: Я не знаю, получили ли они удовольствие, но дети и взрослые, если смотрели нашу передачу, должны знать, что книжка, которую я готовлю, так и называется: "Для бывших детей и будущих взрослых".
